Мост в чужую мечту - Страница 61

– Вадюша! Но что я могу сделать? Вы же правда гений!

Поздоровавшись, Вадюша проходил к своему столу и принимался нервно поправлять все, что на нем лежало. Линейку, банку с карандашами, мел. Как-то раз Макар ради эксперимента все свалил в кучу, изменив обычный порядок вещей – и Вадюша не начал урока, пока всего не перетрогал и не разложил по местам. Макар и Сашка тогда переглянулись с полным взаимопониманием, и Рина ощутила, что стол у Вадюши будет завален теперь всегда.

Сегодняшний день не стал исключением. Макар постарался на славу. Полировка вся в разводах мела от тряпки. Розовые бумажки для записей растрепаны. Из пяти карандашей в стакане три поломаны.

Вадюша пришел в ужас и потребовал чистосердечно признаться, кто поломал его карандашики. Потом переточил их все, тщательно вытер стол и, успокоившись, сказал:

– Вам же хуже! Вы сами себя обокрали!

– Не смогли получить новых знаний? – сладким голоском уточнила Алиса.

– Нет. Похитили у себя время от контрольной! – с торжеством пояснил Вадюша. – Лекции сегодня не будет. А теперь начинайте писать!.. Перед каждым на столе лежит схема Московского метрополитена. Предположим, что время в пути между любыми двумя ближайшими станциями две минуты. Любой переход – три минуты. Ваша задача проложить оптимальный маршрут, чтобы за самое короткое время побывать на всех станциях метрополитена. На станциях можно не выходить.

– А-а… – начал Даня.

– Не «а-а», а первый вопрос контрольной! На логику и ориентацию в пространстве! Второй чисто шныровский. В тайге заблудились отец и два сына. Голодают, еле бредут. Отец тяжело заболевает. Понимая, что ему не выжить, просит ружье. Стреляет младшему сыну в ногу, легко ранит его и умирает. Зачем?

– Садюга потому что! Не любил, может, парня? «Помни, сынок, батю!» – сразу отозвался Макар.

– Все прозрения в письменной форме! – отрезал Вадюша.

Младшие шныры начали торопливо писать. С первым вопросом все было более или менее понятно. Отличалась только тактика. Сашка проезжал все линии поочередно, Кирилл сложно пересаживался в центре, Рина моталась по Кольцевой с короткими вылазками по веткам, а Даня разработал такую сложную схему, что сам запутался. К тому же у него неожиданно оказался неохваченный аппендикс.

Со вторым вопросом разногласий вышло значительно больше.

«Отец хотел, чтобы старший сын использовал младшего в качестве продовольствия, так как двоим выжить нереально. Опять же хотел, чтобы дети разозлились и съели его первым», – писал Влад Ганич.

«Налицо сложный фрейдистский комплекс! Старший сын ассоциируется у этого человека с самим собой, в то время как младший…» – строчила Фреда.

Сашка измял зубами колпачок ручки, после чего на странице появилось:

«Ранение в ногу легкое. Но идти будет нельзя. Подсказка тут: «младшему». Почему отец выстрелил в младшего? Его тащить легче, потому что старший сын сильнее».

Макар пытался списывать, но списать реально было только у Алисы, сидевшей рядом. Алиса же начертила через весь лист крупными буквами: «Не хочу морщить мозг!»

Пока младшие шныры разбирались с вопросами, Вадюша с видом цербера прохаживался между рядами.

– Ты что тут делаешь? – с подозрением спросил он у Яры.

– Сижу. А что, нельзя?

– Если просто сидишь, тогда можно, – разрешил Вадюша.

Из любопытства Яра позволила змейке скользнуть к нему в сознание, но долго там не задержалась. В мыслях у Вадюши было как в провинциальном музее: редкостный бардак сочетался с исключительным внешним порядком. И снова Яра мучительно поглядывала на Рину.

«Где же я ее видела? Когда? Почему у меня ощущение, что я знаю ее лет сто?.. Или это оттого, что она очень родной мне человечек?» – думала она.

Едва истекло время, Вадюша мгновенно собрал листки, не позволив Рине дописать до точки последнее предложение.

– Раньше надо было думать! – заявил он и высунул на миг кончик языка.

Рина с тоской подумала, что он полный псих. Хотя в ШНыре таких хватает. «Нормальных, здоровых, довольных собой людей ищите среди ведьмарей!» – много раз повторяла Кавалерия.

После занятий у Вадюши надо было тепло одеваться и идти в парк, где у пегасни, на шинах, их собирал Меркурий. Яра шла рядом с Риной, возле которой крутился верный Сашка. Он напоминал Яре большого пса, не понимающего, почему он должен любить одиночество, когда у него есть хозяйка.

– Слушай… – спросила она у Рины. – А ты раньше… ну, до нашего знакомства… в кино никогда не снималась?

– Не снималась. А что? Есть предложения?

– Такое ощущение, что я тебя видела. Может, в телешоу? Никогда не участвовала?

Рина засмеялась.

– Шутишь? Если бы Мамася увидела меня в телешоу! Или вообще у телевизора! Представляю себе ее лицо: «Моя дочь деградантка!» Слушай, давно хотела тебя спросить: что с тем ключом?

– С каким? – быстро переспросила Яра.

– Ну как! Помнишь, Кавалерия передала тебе ключ с биркой? Ну, от девушки из Склифа? Там было что-нибудь в ящике?

Браслет заметался. Змейка больно куснула Яру в самый пульс.

– Да так, ерунда всякая… ничего интересного… – торопливо ответила Яра и, невпопад улыбнувшись, повернула к ШНыру. – Счастливо! Мне после обеда нырять!

* * *

Меркурий ждал новичков у вкопанных покрышек. Он был бодрый, краснолицый, в лыжной шапке. На бороде опять лед. «Привычка пить. Воду из ведра. Борода мокрая. Шагнешь за порог. Сразу замерзает», – объяснял он.

– Сегодня. Никаких пегов, – сообщил Меркурий.

– Ура! – воскликнула Фреда.

– Рано ура. Марш-бросок семь километров. Ночевать в лесу. Без спальников. Температура детская. Минус двадцать два.